В Нью-Йорке умер художник-нонкормофист Олег Васильев, Общество

В ночь с 25 на 26 января в Нью-Йорке на 82-м году жизни умер русский художник Олег Васильев

В ночь с 25 на 26 января в Нью-Йорке на 82-м году жизни умер русский художник Олег Васильев, пишет "Коммерсант", отмечая, что это имя, очевидное для семидесятников и специалистов по московскому концептуализму, было основательно подзабыто на родине уехавшего в США в 1990-м нонконформиста.

Васильев родился 4 ноября 1931 года. В 1958 году он окончил Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова вместе с Эриком Булатовым и Ильей Кабаковым. Художник брал уроки у мастера ксилографии и книжной графики Владимира Фаворского. Вместе с Эриком Булатовым с начала 1960-х годов занимался иллюстрированием детских книг для издательств "Детгиз" и "Малыш", сообщает "Артгид".

В 1965 году Олег Васильев создает картину "Дом на Анзере", о которой он впоследствии писал: "Тогда в первый раз понял, что это мое. Это были не идеи Фалька и Фаворского. Это было мое".

В 1967 году был принят в Союз художников СССР, его первая персональная выставка состоялась в московском кафе "Синяя птица" в 1968 году.

С 1983 года он - член Московского объединенного комитета художников-графиков. В 1990 году художник уехал в США. Лауреат премии "Либерти" за достижения в области русско-американской культуры и развитие связей между Россией и США.

Фотореалистическая поэтика Олега Васильева - одно из самых заметных явлений в современной русской живописной культуре. "Я стремлюсь к чему: соединить энергичное пространство картины с изображением (как можно более реалистическим) субъективного мира", - говорил сам художник о своем искусстве.

Работы Олега Васильева входят в собрания Третьяковской галереи, Русского музея, Московского музея современного искусства и других музеев изобразительного искусства в России и за рубежом.

Один из самых тонких знатоков московской художественной сцены художник Никита Алексеев написал о нем в Facebook: "В конце 70-х я впервые увидел его полотна, они меня поразили. Это не значит, что я в них влюбился. Скорее нет. Я почувствовал, что дунь на этот живописный слой, так сложно и трудно сделанный, на эти струпья и тусклую пыль, и он осыпется. Останется белый грунт холста. В юности это казалось пустой тратой времени. Теперь понимаю, что Васильев на редкость ответственно искал белый свет в живописи".